Вспоминаю... год эдак 2003, лето, просыпаюсь рано, беру дедов рюкзак, завожу своего ИЖ-ака, и отправляюсь до Азовского базара, что в Новочеркасске. Там с утра пораньше выходят бабушки, у них вишня, горошек, помидоры, и прочие богатства донской земли. Беру ведро вишен, сажусь на моцык и мчу до дому, оставляю вишню на кухне, и, минуя родной район, мчу на речку Тузлов. На Будёновской еще скрывается по кустам дымка утреннего тумана, из трампарка ползёт замученный временем красно-белый трамвай.
(Тузлов - в переводе с татарского – «солёная вода» маленькая речка берущая начало в Луганской области Украины, и близ Новочеркасска впадающая в приток Дона Аксай).
На спуске «26 кубинских партизанов» (прим. – ул. 26 Бакинских комиссаров) глушу мотор, и экономя бензин иду накатом, слушая шелест резины и шорох цепи в чехлах. И вот скоро я на Татарке (Татарка – маленький хутор близ Новочеркасска возрастом свыше 300 лет, в котором еще живут чистокровные автохтоны сих мест).
Как всегда облаяли собаки, я нажал на сигнал, и дал по газам, оставив их в облаке голубовато-сизого дыма двухтактника. Миновав кривые улочки, выезжаю в степь, и постукивая уставшей подвеской мотоцикла, доезжаю последние метры к речке.
Примчав до своего заветного места, глушу мотор и с упоением слухаю голос природы, слегка испорченный разгоняющимися вдалеке электричками да тихим, но навязчивым шумом московской трассы. Слушаю как возмущается лысуха, стрекочут кузнечики, высоко в небе вскрикнул кобчик, и испугано заголосив промчали стрижи прям над гладью воды. В камышовых бухточках еще таился не растаявший туман, но через минуту, его разогнали лучи утреннего солнца..
Ставлю ИЖ-ака на подножку, благо высохшая земля стала как асфальт, и раздевшись греюсь на солнышке. День обещает быть жарким. Съедаю купленный на базаре свежий зеленый горошек, и лезу в прохладную воду, утопая по колено в сине-черном илу, ловчась чтоб не порезаться об ракушки, и отмахиваюсь от уже проснувшихся слепней, которые так и норовят сесть мне на плечи или спину. Самое неудобное, это мочить «развилку» ))) Вода вроде и тёплая, но и знобит от непривычки в ней. Пройдя до глубины на 2/3 бедра, ныряю с головой в спокойную тузловскую воду. Открываю очи и наслаждаюсь мутновато-зеленым царством подводного мира и загадочной тишиной. Вынырнув, проплываю к месту речки, где самая-пресамая нычка, оглядуюсь по сторонам, ибо лишние очи не нужны, так как увидав что здесь хороший улов, сюда примчит вся татарва из Татарки и выцедит моих питомцев. И вот ныряю, скользя руками по дну, ищу норы, на входе их, дно необычно накатано и почищено хозяевами. Раз! Нора, как всегда заканчивается воздух, но быстро найдя одной рукой второй выход всовываю другую руку в общий вход норы, и вот рак уже у меня в ладони. Выныриваю жадно глотая долгожданный кислород и гляжу на свою добычу, хороший! Самец потерявший клешню, видимо во время недавней линьки, когда рак мягкий, и лишь забившись в нору может спастись от всех хищников реки. Панцирь новенький, тоненький и хрупкий, бока аж салатные с голубыми пятнышками, еще не впитавший в себя иссиня-черный тузловский ил. Ну шо, поздравляю сам себя с почином и уложив рака в сумку-садок, ныряю дальше.
Вот, ловлю крупную самку, они гораздо агрессивней, чем самцы и лучше кусаются своими небольшими, но дюже вострыми и сильными клешнями. Тоже недавно отлиняла, и панцирь её в некоторых местах салатового цвета, с зелено-голубым камуфляжем похожим на «Бундесвер». Пройдя свою нычку, замечаю конкурента. Это ласка, гроза татарских курятников и тузловских лысух, в этот раз она тягает раков. Это сложно представить, не увидав самому, как эта юркая животина, скачет по кушурам, умудряясь не их притопать, и затем ныряет в воду, и спустя время выплывает с раком в зубах, уже обездвиженным прокусом головной части панциря. Грациозно проплыв к берегу, переливаясь отблесками солнца на шерсти, она тикает в нетронутые ветром камыши, и скрывается в их сплошной гуще, не издав ни единого звука.
- От стерва! – ругаю я её в след, и ныряю в тот район, откуда только что вынырнула животина. Опа! пустая нора, лишь остатки старого рачьего панциря. Вынырнув вижу, что стерва-ласка, сидит на кушурах, и пристально смотрит на меня своими антрацитовыми глазками. Не шелохнется, лишь нервно подёргивает розовыми ноздрями и усиками.
- Пшшшшш! – шиплю я на неё и брызгаю водицей. Наглое создание не удосуживается даже пошевелиться, видимо жалея, что она не раз в 50 больше, и не может меня схватить и утащить на съедение как того рака.
Продолжаю нырять, сумка-садок уже набита, и висящая на шее царапает мне грудь и живот рачьими носами пробивающимися сквозь ткань. Важно проплыл ужик, рисуя треугольник из волн, и занырнув исчез. Расправив черно-белые крыла медленно пролетела цапля, видать в поисках того ужика, чи выглядывая дюже всплывшую к поверхности воды рыбку.
Опа! Колесо. То есть притопленная покрышка от Камаза. Она лежит на дне, обросшая ракушками, и в ней мне есть чем поживиться, ныряю, и загребаю внутри неё ладонями, слыхать как кто-то судорожно бьётся внутри неё. Ага! Есть! Сомик! Хватаю его двумя руками, выныриваю, под водой он чувствовался больше. Пожалев выпускаю, еще маленький, пущай растёт. Опустив ладони под воду разжимаю пальцы. Сначала сомик словно мёртвый не шелохнётся, но вдруг обрадованный, пулей тикает с моих дланей скрывшись в мутной воде. Ныряю дальше, и выцеживаю колесо, в этот раз там сидело пять раков.
Всё, замерз. И выбираюсь из воды, слушая приятное клокотание раков в сумке, и иду к своему доброму коняге, который ярко блестит среди степного разнотравья своими никелированными частями. От мотора веет теплом. Уложив раков в рюкзак, дрынькаю кикстартер. Ранноватое зажигание отсушило мне ногу, но мотор послушно завелся с четверти оборота, и я помчал до дому, получая по коленям и голеням стеблями трав, которые почти скрывают неразъезженную колею дороги. Ночной сырости уже как и не бывало, и сзади меня поднимается облако пыли да густого выхлопа. Коровы уже вышли их хутора, лишь опаздывал молодой бычок, мукая на ходу, и заляпав мой путь свежими «лепёшками», побежал догонять своих сородичей. Вскоре я влетел на Первую Татарскую горку, затем, о ужас! Гаишники уже тут как тут на повороте близ камнерезного завода! Но гаишник узнав меня, даже не махнул жезлом, и принципиально отвернулся. Я посигналил, махнул рукой, и пошел разгоняться на большой подъём до Трампарка. Пять минут, и я включив «двигстоп» глушу мотор под родной жердёлой, об которую опираю мотоцикл, перекрываю бензокраник, и мчу до хаты.
А дома уже готовы замечательные вареники с вишней, и обрадовав родных уловом, я с жадностью набрасываюсь на целый тазик вареников и съедаю его, утоляя голод после обитания в водном мире Тузлова…
Сергей Белогвардеец 3 июля 2016.
Эмиграция.
Write a comment